Мои первые шаги в сборной я сделал в команде до 17 лет под руководством Теодоро Ньето. После того, как меня увидели в товарищеском матче между сборными Каталонии и Тенерифе, принимается решение вызвать меня под знамена национальной команды.

 

Первым большим турниром был «Кубок Меридиана» в Португалии. В финале мы проиграли Нигерии, но не без полемики, так как победный гол африканцев был уж очень сомнительным с точки зрения футбольных правил. Затем пришло время Чемпионата Мира до 17 лет в Египте. Для меня стало откровением, что меня вызвали в сборную. Я был самым молодым в коллективе, да и команда под руководством Сантистебана была, как нельзя сыграна, потому что все давно играли вместе. Там я познакомился с Икером Касильясом. По итогам турнира мы заняли третье место, уступив в полуфинале сборной Ганы. Матч за бронзу мы играли против Германии и победили 2-1. Лучшим игроком турнира был признан мой партнер по дублю Серхио Сантамария.

Два года спустя, в апреле 99-ого, настал черед Мундиаля до 20 лет в Нигерии. Иньяки Саес собрал под свое начало молодую, амбициозную, мощную команду. «Тигр» безоговорочно верил в своих парней. За Иньяки закрепилось прозвище «Тигр», так как он всегда везде вставлял это слово: «Тигр, как дела?», «Тигр, все в порядке?», «Сегодня нужно выиграть, тигр». И так всегда – тигр наверху, тигр внизу.

Иньяки был очень спокойным и приветливым человеком. После моего отца и Жоана Виллы он является третьим моим самым главным учителем. Он относится к людям, наделенным необыкновенным даром здраво и трезво мыслить. Он не грузил нас тактическими изысками. Его основной задачей было, чтобы на поле присутствовала игровая дисциплина и все играли на привычных для себя в своих клубах позициях. Короче, он был более, чем конкретен. Саес играл по четкой схеме 4-2-3-1. Чему он придавал значение, так это стандартам. Мы отрабатывали четыре основных варианта розыгрыша, а в остальном ты делал на поле то, что обычно. С Иньяки мы уживались просто прекрасно. Он обладал педагогическим талантом, необходимым при работе с молодежью.

 

Турнир мы начали матчем с всемогущей Бразилией. В ее составе был паренек, который своими действиями прямо-таки сводил с ума публику. Его звали Рональдо. Чуть позже, мир его узнает под именем Рональдиньо. Мы победили 2-0, благодаря блестящей игре Габри, который и забил оба мяча. В ту пору Габри играл «медиапунту», так что у него было больше возможностей играть вертикально. Габри, Бермудо и я были тремя игроками, приглашенными Иньяки, из «Барселоны».

Следующий матч в группе мы скатали вничью по нулям с Замбией, обеспечив себе выход в плей-офф победой в последней игре с Гондурасом 3-1.

В 1/8 финала нашим соперником была сборная США, и победа над ней досталась нам с большим трудом. Итоговый счет 3-2 в нашу пользу, и я забиваю гол.

На очереди Гана. Команда, которая, судя по всему, состояла скорее из реальных мужиков де-юре и де-факто, чем из юношей. Рост самого маленького был 1,75. Возвращаясь к самой игре, я могу сказать, что это был самый упорный матч на турнире. После его окончания мы были выжаты, как лимоны. Наша сборная открыла счет, благодаря точному удару с одиннадцатиметровой отметки сан-себастьянца Баркеро. Тем не менее, африканцы, гонимые вперед своими болельщиками, сравняли счет в самой концовке встрече, в результате нелепого рикошета со штрафного. В дополнительное время, несмотря на удаление у соперника, счет на табло не изменился, и матч плавно подошел к серии пенальти. В итоге бесконечной серии, прерванной внезапным отсутствием света на стадионе, что продлило игру на добрых тридцать минут, Икер вытащил один мяч и принес нам полуфинал.

Радость от победы была неполной. Надо сказать, что бытовые и гигиенические условия в Нигерии были жалкими и неприемлемыми для страны-хозяйки чемпионата Мира. Наши усилия в матче с Ганой переполнили чашу терпения и послужили причиной «бунта на корабле». За время пребывания в Африке каждый из членов команды похудел, в среднем, на 3-4 кг, отели были попросту блевотой, так как мы жили даже не в столице, а в Кадуне, деревне Бабангиды, где в помещениях шастали во всей свое красе ящерицы размером с крысу. Жара стояла несусветная. Был апрель, температура стояла на отметке в сорок градусов, а нас заставляли играть в три часа дня.

С такой общей картиной и с билетами в полуфинал, мы решили встретиться с Иньяки и Карлосом Лоренсаной (правой рукой Хосе Антонио Камачо), который находился в Нигерии, чтобы смотреть за нашей работой. В общем, мы хотели донести до штаба сборной нашу глубокую обиду и обсудить вариант возвращения в Испанию. Капитан Орбаис был нашим парламентером. В итоге, разговора, как будто, и не было… Лоренсана пришел в бешенство. Он сказал, что мы делаем великое дело, а еще, что мы, не подумавши, творим такие вещи, а еще, что это чемпионат Мира, а не детский сад, у нас нет совести и т.д. Хорошая порка тем, кто пишет историю. Очевидно, что после шторма наступает штиль, и никто больше и не вспоминал об этом после.

В полуфинале нашим соперником была сборная Мали, ведомая Сейду Кейта, который выступал в ту пору за марсельский «Олимпик». Два мяча Варелы и мой, и мы двумя ногами в финале, где предстояла встреча с Японией. Противника в решающем матче мы укатали 4-0.

До финала, к нам в комнату, которую мы делили с Габри, пришел доктор Гуильен, и сказал, что ему «нашептала сорока» о том, что мы оба номинированы на звание лучшего игрока турнира. Но это был страшный секрет. Было ясно, что после победы в финале, престижная премия должна была достаться одному из нас. Каково же было наше удивление, когда на церемонии вручения личных призов мы услышали имя Сейду Кейта, как лучшего футболиста чемпионата. Возмущение испанской делегации было жутким. Вплоть до того, что мы покинули зал и отправились есть пиццу в ресторан отеля, где и проводилось награждение. Затем туда спустились Мишель Платини и Вашингтон Табарес, входившие в состав судейской комиссии, и попросили прощения, объяснив свой выбор тем, что это было больше политическое и медийное решение отдать приз африканскому футболу.

Прилетев в Испанию с Кубком Мира в руках, я впервые осознал, что такое «журналистская охота», потому что сотни камер ждали нашего прилета в аэропорту «Барахас». Торжественный прием в Монклоа и дворце Сарсуэла был очень трогательным. «Мне очень нравится, как ты играешь» - сказал, пожимая мне руку, Его Величество Хуан Карлос I.

С Иньяки Саесом мы также пересеклись в сборной на чемпионате Европы в Португалии. Однако на том турнире удача была не на моей стороне: пара Альбельда-Бараха наделала шуму в чемпионате и теперь была просто обречена сыграть все матчи. Честно, меня расстроил тот факт, что я ни минуты не провел на поле. Я подошел к турниру в хорошей форме, так как провел хороший сезон в «Барселоне», где мне верили и на меня рассчитывали. Но не только я один расстроился из-за моего отсутствия на поле во время чемпионата. Теодоро Ньето, кто открыл мне дверь в сборную, работал тогда аналитиком в штабе сборной, собирая и изучая видеоматериал о предстоящих соперниках. Он высказался один раз более чем ясно:

- Я не понимаю, почему не дают играть лучшему полузащитнику Европы!

- Друг, ну ты и фантазер. – отвечал я.

- Ты просто ничего не понимаешь. Когда тебя выпустят, ты сам все увидишь.

Невероятно, но факт! Всю жизнь меня окружали люди, которые верили в меня больше, чем я сам.

Одним из таких был Хосе Антонио Камачо. Он был первым, кто приглашал меня в сборную постоянно. Прежде всего, меня удивило, что он был тренером, который хотел играть в контроль мяча и в квадраты. Он был характерным мужиком, но умел ладить с коллективом. Помню, что дела в «Барсе» не клеились, но в его заявке всегда значились моя фамилия и Пуйоля.

Первый раз он вызвал меня в ноябре 2000 года. Я узнал об этом по телевизору. Причем, до этого не было никаких разговоров на эту тему, хотя из прессы я был в курсе, что вхожу в расширенный список кандидатов. Он взял Пуйоля и меня. Следует отметить, что наш дебют приходился на севильский матч с Голландией, которую в то время тренировал Ван Гааль.

После этого вызовы продолжились, но когда в строй вернулся Гвардиола, они прекратились. Однако Пеп не успел восстановить форму к Мундиалю в Японии и Корее, и Камачо вернул меня в состав. Мой первый Чемпионат Мира! Такая честь!

Там я сыграл в трех матчах. Со Словенией я на поле не вышел. Затем были двадцать минут с Парагваем и девяносто с ЮАР. В 1/8 против Ирландии я не сыграл, но был одним из послематчевых пенальтистов в четвертьфинале с Южной Кореей.

Камачо защищал нас от психологического давления, оказываемого со всех сторон. Делал он это посредством шуток и приколов на тренировках. Ну, например… Выигравшая в двухсторонке команда, организовывает «чемпионский коридор» и отвешивает подзатыльники «лузерам», покидающим поле. У меня был потрясающий контакт с этим тренером, строившим свою работу на честности, дисциплине и уважении. Он мог перейти на агрессивный стиль руководства, но только, если это должно было тебя подстегнуть и не дать расслабиться.

Очень жаль, что мы вылетели в ¼ в Японии и Корее, так как уж очень хороший коллектив у нас образовался. Он был способен на большее. Такие люди, как Йерро, Де Педро, Канисарес, Валерон, Надаль и Луис Энрике заслуживали много большего.

 

Продолжение следует...